ДНЕВНИК ДОКТОРА СЬЮАРДА

(Фонографическая запись того, что было написано

профессором Ван Хелзинком Джонатану Харкеру)

Вы останетесь здесь с Миной, в то время как мы от-правимся на поиски. Сегодня он ни в коем случае не явится сюда. Позвольте теперь сообщить вам то, что я уже рассказал другим. Наш враг бежал; он отправился в свой трансильванский замок. Я уверен в этом так, как будто видел это начертанным огненной рукой на стене. Он давно на всякий случай готовился к этому; потому-- то и держал наготове последний ящик, чтобы отправить его на корабль. Вот зачем он и деньги взял; граф торо-пился, чтобы мы не могли захватить его до захода солнца. Это была его последняя надежда, хотя он, кроме того, думал, что сможет скрыться в могиле, которую при-готовит наша бедная Люси; он уверен, что она такая же, как он. Но у него не оставалось больше времени. Потерпев поражение, граф обратился к последнему средству спасения, своему последнему земному приста-нищу.

Он храбр, да, он очень храбр! Он знает, что его игра здесь кончена, и поэтому решил вернуться домой. Он нашел судно, которое отправляется по тому же пути, каким он приехал сюда, и сел на него.

Теперь нам надо узнать, что это за судно, и его маршрут. Таким образом мы окончательно успокоим вас и бедную госпожу Мину, возбудив в ваших душах новую надежду. Ведь вся надежда в мысли, что еще не все потеряно. Этому чудовищу, которое мы преследуем, понадобилось несколько сот лет, чтобы добраться до Лондона; а мы изгнали его в один день, так как изучили пределы его власти. Он погиб, хотя все еще в состоянии причинить много зла, и страдает, очень страдает. Но и мы сильны, каждый по своему; а все вместе мы еще силь-нее. Воспряньте же духом! Борьба только начинается, и в конце концов мы победим; в этом я так же уверен, как и в том, что Бог на небесах охраняет своих детей. Поэтому будьте спокойны и ждите нашего возвращения.

Ваш Хелзинк.

ДНЕВНИК ДЖОНАТАНА ХАРКЕРА

4 октября.

Когда я прочел Мине послание Ван Хелзинка, бед-няжка значительно повеселела. Уже одно известие о том, что граф покинул страну, успокоило ее; а успо-коение придало силы. Что касается меня, то теперь, ко-гда страшная опасность не угрожает нам больше, мне кажется, что этому нельзя поверить. Даже мои собствен-ные ужасные приключения в замке Дракулы кажутся каким-- то давно забытым сновидением. Здесь, на свежем осеннем воздухе, в ярких лучах солнца... Увы! Разве я смею не верить? Во время моих мечтаний взгляд мой упал на красное клеймо на белом лбу моей дорогой жены. Пока оно не исчезнет, я не могу не верить.

ДНЕВНИК МИНЫ ХАРКЕР

5 октября, 5 часов пополудни.

Профессор Ван Хелзинк сообщил нам, какие шаги они предприняли для того, чтобы узнать, на каком ко-рабле и куда бежал граф Дракула.

-- Так как я знал, что он стремится вернуться в Трансильванию, то был уверен, что он проедет через устье Дуная или, во всяком случае, через Черное море, ибо он прибыл сюда этим путем.

Мы принялись наводить справки, какие корабли от-плыли в порты Черного моря. Нам было известно, что граф находится на парусном судне, потому что госпожа Мина сказала, что слышит, как поднимают паруса. Обык-новенно эти суда не попадают в список отправлений кораблей, печатаемый в Те, и потому по настоянию лорда Годалминга мы навели справки в конторе Ллойда; здесь имеются сведения о всех судах, как бы малы они ни были. Там мы узнали, что только одно судно отплыло с приливом от Дулитлской пристани в Черное море. Это была "Czarine Caterine"7, которая направилась в Варну, а оттуда в другие порты и вверх по Дунаю!

Так вот, -- решил я, -- на этом-- то судне и находится граф. Мы все отправились к Дулитлской пристани и нашли там в крошечной конторе толстого господина.

У него мы осведомились о "Czarine Caterine". Он орал, клялся и ругался, лицо его наливалось кровью, но все же он оказался славным малым, особенно после того как Квинси дал ему новенький кредитный билет. Он по-шел с нами, расспрашивая встречных, не отличавшихся особой вежливостью: но и они оказались славными ребятами. Они-- то и сообщили нам все, что нам нужно было узнать.

Из их рассказов выяснилось, что около пяти часов прибежал какой-- то человек. Высокий, худощавый и блед-ный мужчина с горбатым носом, белыми зубами и свер-кающими глазами. Одет он был во все черное, только шляпа -- соломенная, не по сезону. Он не жалел денег, чтобы скорее узнать, какое судно отправляется в гавани Черного моря. Кто-- то указал ему контору, а затем и корабль. Однако он отказался взойти по трапу, попросив капитана спуститься к нему. Капитан вышел, узнав предварительно, что ему хорошо заплатят, и хотя вна-чале ругался, но все-- таки заключил условие. Затем худо-щавый господин спросил, где можно нанять лошадь и телегу. Он ушел, но вскоре вернулся, сопровождая те-легу, груженую большим ящиком, который он сам снял с телеги, хотя, чтобы поднять его на судно, понадоби-лось несколько человек. Господин долго объяснял ка-питану, куда надо поставить ящик, но тому это не нра-вилось, и он ругался на всех языках, приглашая госпо-дина самому подняться и посмотреть, где будет стоять ящик. Но тот отказался, ссылаясь на многочисленные дела. На что капитан отвечал, что будет лучше, если он поторопится -- ко всем чертям -- так как судно отчалит от пристани -- черт бы ее драл -- до начала прилива -- ко всем чертям. Тогда худощавый господин улыбнулся и сказал, что, конечно, судно отправится тогда, когда капитан найдет это удобным, но господин будет очень удивлен, если это случится так скоро. Капитан снова принялся ругаться на всех языках, а худощавый госпо-дин поклонился ему, поблагодарил и сказал, что будет настолько любезен, что явится на судно как раз перед отходом. Тогда капитан покраснел еще больше и сказал, что ему не надо французов -- черт бы их побрал -- на своем корабле -- чтобы его тоже черт побрал. Господин спросил, где поблизости лавка, и ушел.

Никто не поинтересовался, куда он пошел, так как им пришлось думать совсем о другом, потому что вскоре стало ясно, что "Czarine Caterine" не снимется с якоря так рано, как предполагалось. С поверхности реки под-нялся легкий туман, который вскоре так сгустился, что скрыл все суда в гавани. Капитан ругался на всех язы-ках -- призывал небо и ад, но ничего не мог поделать. А вода поднималась и поднималась, и он боялся упустить прилив. Он был в очень нехорошем настроении, когда вдруг появился худощавый господин и попросил пока-зать, куда поставили ящик. На что капитан ответил, что желал бы, чтобы и он и его ящик отправились ко всем чертям в ад. Но господин, нисколько не обидевшись, спустился вниз со штурманом, посмотрел, где стоит ящик, затем поднялся на палубу и остался там, окутан-ный туманом. Никто не обращал на него внимания.

В самом деле, теперь было не до него, поскольку туман вскоре стал редеть и воздух прояснился. Как бы то ни было, судно вышло с отливом и утром находилось уже в устье реки, и когда мы расспрашивали о нем, плыло по волнам.

Итак, дорогая Мина, мы можем на время отдохнуть, потому что наш враг в море и плывет, властвуя над ту-манами, к устью Дуная. На этот переход парусному судну потребуется немало времени; и если мы сейчас отправимся сухим путем, то опередим его и встретим на месте. Для нас лучше всего будет найти его в гробу между восходом и закатом солнца: тогда он будет не в состоянии бороться, и мы сможем поступить с ним как надо. До того у нас есть достаточно времени, чтобы составить план. Мы знаем, куда он направляется, так как видели хозяина корабля, показавшего нам все судо-вые бумаги. Ящик, который мы ищем, будет выгружен в Варне и передан агенту, который должен предъявить доверенность. Итак, наш приятель-- купец помог нам. Он спросил нас, не случилось ли чего неладного с ящи-ком, и хотел даже телеграфировать в Варну, чтобы там занялись расследованием, но мы его успокоили, потому что вмешательство полиции вовсе нежелательно. Мы должны исполнить все сами.

Когда Ван Хелзинк кончил, я спросила его, уверен ли он, что граф остался на корабле. Он ответил:

-- У нас имеется самое достоверное доказательство -- ваши собственные слова во время гипнотиче-ского сна.

Я опять спросила, неужели так необходимо пресле-довать графа, ибо боюсь оставаться без Джонатана, а я наверняка знаю, что он пойдет туда, куда пойдут другие.

Ван Хелзинк отвечал мне сперва спокойно, но потом его голос сделался более страстным и достиг, нако-нец, такого возбуждения и силы, что все мы поняли, в чем заключалась та власть, которая нас всех подав-ляла:

-- Да, необходимо, необходимо, необходимо! Для вашего блага и блага всего человечества. Это чудовище и так причинило много вреда в ограниченной оболочке, когда оно было лишь телом и только ощупью, без зна-ний, действовало в темноте. Обо всем этом я уже рас-сказал другим: вы, госпожа Мина, узнаете все из фоно-графа Джона или из дневника мужа. Я рассказал им, как ему понадобились сотни лет, чтобы оставить свою маленькую страну и отправиться в новую, где столько людей, сколько в поле колосьев. Местность, в которой в течение столетий жил "не-- умерший", представляет собой только нагромождение всяких геологических не-сообразностей. В те тяжелые времена, когда он еще жил настоящей жизнью, он славился тем, что ни у кого не было таких железных нервов, такого изворотливого ума и такой храбрости. Некоторые жизненные силы в нем развились до крайней точки; вместе с телом развился также и его ум. Все это происходило помимо дьяволь-ской помощи, которую он несомненно получает, но она должна уступать силам, идущим из источника добра и их символам. Поэтому-- то он в нашей власти. Он осквер-нил вас -- простите, дорогая, что я так говорю, -- но это вам полезно. Он заразил вас таким образом, что даже если он не сделает этого вторично, вы будете только жить, жить обычным образом: а затем после смерти, являющейся по Божьей воле уделом всех людей, вы упо-добитесь ему.

Но этого не должно случиться! Мы все поклялись, что этого не будет. Таким образом мы исполняем лишь волю Бога, который не желает, чтобы мир и люди, за которых пострадал Его Сын, были отданы во власть чудовищам, существование которых Его оскорбляет.

Он уже позволил вернуть нам в лоно Истины одну душу, и мы отправимся теперь за другими, подоб-но древним крестоносцам. Как и они, мы пойдем на вос-ток, и если погибнем, то погибнем, как и они, за святое дело.

Он остановился; я воспользовалась паузой, чтобы спросить:

-- Но не отступит ли граф перед опасностью из-- за благоразумия? Быть может, с тех пор, как вы изгнали его из страны, он будет избегать ее подобно тигру, про-гнанному туземцами из деревни?

-- Ага! -- сказал он. -- Ваше сравнение с тигром очень удачно, я им воспользуюсь. Ваши людоеды, как в Индии зовут тигров, попробовавших человеческой крови, не желают иной пищи, кроме человечины, и бро-дят вокруг деревень, пока им не удастся опять ею по-лакомиться. Тот, кого мы прогнали из нашей деревни, -- такой же тигр-- людоед, и он никогда не перестанет рыс-кать по соседству с нами. Да и не в его характере отсту-пать. В своем детском разуме он давно уже решил отправиться в большой город. Мы решили собраться через полчаса здесь в нашем кабинете и окончательно утвердить план действий. Я предвижу лишь одно затруд-нение, которое чувствую инстинктивно: мы все должны говорить откровенно, но боюсь, что по какой-- то таин-ственной причине язык госпожи Харкер будет связан. Я знаю, что она делает свои выводы, и на основании всего того, что произошло, я могу угадать, как они правиль-ны и близки к истине: но она не сможет или не захочет сообщить их нам. Я говорил об этом Ван Хелзинку, когда мы остались наедине, и мы обсудим это. Я предпо-лагаю, что ужасный яд, попавший в ее кровь, начинает оказывать свое действие. У графа, видимо, был опреде-ленный план, когда он дал ей то, что Ван Хелзинк назы-вает "кровавым крещением вампира". Должно быть, су-ществует яд, получаемый из безвредных веществ; в наш век осталось еще много таинственного, и поэтому нам нечего удивляться. Я знаю одно, а именно: если меня не обманывает мой инстинкт, то в молчании госпожи Хар-кер заключается новая страшная опасность, которая грозит нам в будущем. Но, быть может, та самая сила, которая заставляет ее молчать, заставит ее заговорить. Я не смею больше об этом думать, потому что боюсь даже мысленно оскорбить эту благородную женщину!

Ван Хелзинк пришел в мой кабинет раньше других. Я постараюсь раскрыть истину с его помощью.

Через некоторое время.

Вот что сказал Ван Хелзинк:

-- Джон, нам надо во что бы то ни стало переговорить кое о чем до прихода остальных, а впоследствии мы можем сообщить это и им.

-- Мина, наша бедная, дорогая Мина становится другой!

-- На основании нашего прежнего опыта с мисс Люси нам надо остерегаться, чтобы помощь не пришла слишком поздно. Наша задача теперь стала тяжелее, чем когда-- либо: ввиду этого нового несчастья нам до-рог каждый час. Я вижу, как на ее лице постепенно по-являются характерные признаки вампира. Правда, пока они едва заметны, но все же их можно разглядеть, если всмотреться внимательнее и без предрассудков. Ее зубы стали острее, а выражение глаз суровее. Кроме того, она теперь часто молчит, как это было с Люси; она даже не говорила, когда писала, то, что хотела сообщить. Теперь я боюсь вот чего! Если она может во сне, вызванном нами, сказать, что делает граф, то вполне вероятно, что тот, кто первый загипнотизировал Мину и заставил вы-пить свою кровь, может заставить ее открыть ему то, что она знает о нас.

Нам надо во что бы то ни стало предотвратить это; мы должны скрывать от нее наши намерения, тогда она не сможет рассказать ему то, что не знает сама.

О! Печальная задача! Такая печальная, что у меня раз-рывается сердце при одной мысли об этом; но иначе нель-зя. Когда мы увидим ее сегодня, я скажу, что по некото-рым причинам она не должна больше присутствовать на наших совещаниях, оставаясь, однако, под нашей охраной.

Я ответил, что разделяю его мнение.

Сейчас мы все соберемся. Ван Хелзинк ушел, чтобы приготовиться к исполнению своей печальной мис-сии. Я думаю, что он хочет также помолиться на-едине.

Немного спустя.

Перед самым началом нашего совещания мы с Ван Хелзинком испытали большое облегчение, так как госпожа Харкер послала своего мужа передать, что не при-соединится к нам, ибо ей кажется, что мы почувствуем себя свободнее, если не будем стеснены ее присутствием во время обсуждения наших планов. Мы с профессором переглянулись и с облегчением вздохнули. Я со своей стороны подумал, что раз госпожа Мина сама поняла опасность, то тем самым мы избавлены от многих стра-даний и неприятностей...

Итак, мы приступили к составлению плана нашей кампании. Сперва Ван Хелзинк сжато изложил нам следующие факты:

-- "Czarine Caterine" вышла вчера утром из Темзы. Чтобы добраться до Варны, ей понадобится, по край-ней мере, три недели; мы же доберемся до Варны сухим путем всего за три дня. Допустив даже, что благодаря благоприятной погоде, которая может быть вызвана графом, судно выиграет два дня, и что мы случайно будем задержаны на целые сутки, -- все же у нас впереди около двух недель. Таким образом, чтобы быть вполне спокойными, мы должны отправиться самое позднее 17-- го. Тогда мы в любом случае прибудем в Варну на день раньше судна и успеем сделать все необходимые приготовления.

После этого Квинси Моррис прибавил:

-- Я знаю, что граф родом из страны волков, и быть может, он будет там раньше нас. Я предлагаю допол-нить наше вооружение винтовками Винчестера. Во всех затруднительных обстоятельствах я крепко надеюсь на винтовку.

-- Хорошо! -- сказал Ван Хелзинк.-- Возьмем с собой и винтовки. Здесь нам, в сущности, нечего делать, а так как Варна никому из нас не знакома, то не отпра-виться ли нам уже завтра? Все равно, где ждать, здесь или там. Сегодня ночью и завтра мы успеем пригото-виться и, если все будет в порядке, -- вечером тронемся в путь вчетвером.

-- Вчетвером? -- спросил удивленно Харкер, бросая на нас вопросительные взгляды.

-- Конечно! Вы должны остаться и позаботиться о вашей дорогой жене! -- поспешил ответить профессор.

Харкер помолчал несколько минут и затем сказал глухим голосом:

-- Мы поговорим об этом завтра утром. Мне надо посоветоваться с Миной.

Я подумал, что Ван Хелзинку пришло время преду-предить Харкера не открывать ей наших планов: но он не обратил на это внимания. Я бросил на него много-значительный взгляд и закашлял; однако вместо ответа он приложил палец к губам и отвернулся.

ДНЕВНИК ДЖОНАТАНА ХАРКЕРА

5 октября, после обеда.

После нашего совещания я долгое время не мог ни о чем думать. Новый поворот событий настолько поразил меня, что я не в силах мыслить. Решение Мины не при-нимать никакого участия в обсуждении заставляет за-думываться: а так как я не смею сказать ей об этом, то могу лишь высказать свои предположения. Теперь я дальше от истины, чем когда-- либо. Поведение осталь-ных при этом известии также поразило меня: ведь в последнее время мы часто обсуждали данный вопрос и решили, что между нами не будет никаких тайн. Мина спит сейчас тихо и спокойно, как маленькое дитя. Губы ее полуоткрыты, и лицо сияет счастьем. Слава Богу, что это так.

Немного спустя.

Как странно! Я сидел, сторожа счастливый сон Мины, и считал себя таким счастливым, как, пожалуй, никогда. Когда настал вечер и земля покрылась тенью, в комнате стало еще тише и торжественней. Вдруг Мина открыла глаза и сказала:

-- Джонатан, дай мне честное слово, что исполнишь мою просьбу. Дай мне это обещание перед Богом, и поклянись, что ты не нарушишь его, даже если я буду умолять тебя об этом на коленях, заливаясь горькими слезами. Скорее исполни мою просьбу -- сейчас же.

-- Обещаю, -- ответил я, и она на мгновение показалась счастливой; для меня же счастья не было, так как красное клеймо по-- прежнему горело на ее лбу. Она сказала:

-- Обещай, что ни слова не скажешь мне о плане, составленном против графа. Ни слова, ни намека, ни поступка, пока не исчезнет это! -- и она торжественно указала на клеймо. Я увидел, что она говорит серьезно, и повторил:

-- Обещаю!

После этих слов я понял, что с данного момента между нами появилась стена.

Полночь.

Весь вечер Мина была весела и бодра, так что и остальные приободрились, как бы зараженные ее ве-сельем, и даже я почувствовал, что печальный покров, давивший нас, будто немного приподнялся. Мы разо-шлись рано.

Утро, 6 октября.

Новый сюрпризМина разбудила меня так же рано, как и вчера и попросила пригласить Ван Хелзинка. Я подумал, что она хочет снова быть загипнотизирован-ной, и сейчас же пошел за профессором. Он, по-- видимому, ожидал этого приглашения, так как был уже одет. Дверь его была полуоткрыта, поэтому он слышал, как хлопнула наша дверь. Он сейчас же пришел. Войдя в комнату, профессор спросил Мину, могут ли войти и остальные.

-- Нет, -- ответила она, -- это не обязательно. Вы можете сами все рассказать им потом. Я должна ехать с вами!

Ван Хелзинк был поражен не меньше моего. После некоторой паузы он опять спросил:

-- Но почему?

-- Вы должны взять меня с собой. С вами я буду в большей безопасности, да и вы также.

-- Но почему же, дорогая госпожа Мина? Вы знаете, что забота о вашей безопасности является нашей священной обязанностью. Мы идем навстречу опас-ностям, которым вы подвергаетесь больше, чем кто-- либо из нас, -- вследствие разных обстоятельств...

Он остановился в замешательстве. Она указала пальцем на свой лоб и ответила:

-- Знаю. Но я должна отправиться с вами. Могу сказать вам это, потому что солнце встает; потом я буду не в состоянии. Я знаю, что если граф захочет, то я должна буду пойти за ним, я знаю, что если он прикажет мне уйти тайком, то я употреблю хитрость, обману даже Джонатана. Вы сильны и храбры. Вы сильны тем, что вас много, и можете презирать то, что сломило бы одного человека. Кроме того, я, пожалуй, смогу быть вам полезной: если вы меня загипнотизируете, то узна-ете то, чего я не знаю сама.

Тогда Ван Хелзинк сказал серьезно:

-- Госпожа Мина, вы говорите умно, как всегда. Вы отправитесь с нами. И мы все вместе исполним нашу обязанность.

Ван Хелзинк пригласил меня последовать за ним.

Мы вошли в его комнату, где к нам присоединились Годалминг, доктор Сьюард, Квинси Моррис. Профессор рассказал им все, что сообщила Мина, и затем про-должал:

-- Утром мы отправимся в Варну. Нам надо теперь считаться с новым фактором -- Миной. Но она нам пре-дана. Ей стоило многих страданий рассказать нам так много; однако она очень хорошо сделала: теперь мы предупреждены. Не надо упускать из виду ни одного шанса, и в Варне мы должны быть готовы действовать немедленно после прибытия судна.

-- Что же нам там делать? -- лаконично спросил Моррис.

Профессор подумал немного и ответил:

-- Мы первым делом поднимемся на судно и затем, когда найдем ящик, положим на него ветку шиповника; пока она там, никто не сможет из него выйти, так, по крайней мере, гласит поверье. Далее, мы дождемся та-кого стечения обстоятельств, что никого не будет по-близости, откроем ящик -- и все закончим.

-- Я не стану ждать никакого удобного случая, -- сказал Моррис. -- Когда я найду ящик, то открою его и уничтожу чудовище, и пусть тысячи людей видят это и пусть меня после этого сразу же казнят.

-- Вы славный малый, -- сказал доктор Ван Хелзинк, -- да, славный малый. Дитя мое, поверьте, никто из нас не отступит из-- за страха. Я говорю только, что все мы поступим, как надо. Но на самом деле, пока мы не можем сказать, как. До того времени многое может случиться. Все мы будем вооружены, и когда наступит критический момент, наши усилия не ослабнут. Сегодня же приведем в порядок наши дела, потому что никто из нас не может сказать, какой будет конец. Мои дела уже устроены, а так как мне больше нечего делать, я пойду готовить все к путешествию. Я приобрету билеты и все, что необходимо.

Нам больше нечего было обсуждать, и мы разошлись. Я сейчас займусь своими делами и после этого буду готов ко всему, что бы ни случилось.

Некоторое время спустя.

Все сделано. Моя последняя воля записана. Мина -- моя единственная наследница, если она переживет меня. Если случится иначе, то все получат остальные, которые были так добры к нам. Солнце близится к закату. Недо-могание Мины привлекает мое внимание. Я уверен, что она о чем-- то думает, мы узнаем это после захода солнца. Мы со страхом ждем каждый раз восхода и захода, потому что каждый раз узнаем о новой опасности, но-вом горе; но дай Бог, чтобы все кончилось благопо-лучно.